Из воспоминаний фронтовиков
«22 июня 1941 года. Город Гомель (Белоруссия). Началась бомбежка, стрельба. Мы дрались до последнего патрона. Сколько погибло ребят из моего взвода… А меня, израненного, увезли в чащу леса летчики. Раны в обеих ногах, кровь, боль. Сколько было таких ребят, которым нужна была срочная медицинская помощь. Но среди нас оказался врач. Он собирал какие-то травы, стирал окровавленные тряпки, делал перевязки. Саша, Саша, ты был человеком от бога. Ты спас многих бойцов, а я и фамилии твоей не знал…»
Г.П. Шапошников
«Сталинградский фронт – с августа 1942 г. по январь 1943 г., командир танка. Тяжело было. Галифе, гимнастерка, форма прилипают к телу, а мороз за 30 градусов… Походы, марш-броски. Бои, ожесточенные бои. Перевязывали раненых, и снова в бой… Дошел до Берлина».
В.Т. Водянов
«Бои в Сталинграде шли ожесточенные – за каждую улицу, дом, этаж… И вдруг зазвучала музыка. Наши бойцы в одной из разрушенных квартир обнаружили пианино. Санинструктор Владимир Лицман до войны закончил музыкальное училище. Он играл, и стрельба сразу прекращалась с обеих сторон. Солдаты тосковали и ждали мира. Я и сам иногда играл на гармошке. Она со мной дошла до Праги».
Н. Папорилов
«Сбор у военкомата, а оттуда поведут на станцию. Мы приехали первыми. Постепенно двор наполняется новобранцами. Тут всё – и музыка, и смех, и слезы… Звучит «Катюша», без нее и проводы – не проводы».
Т.П. Петров
«Мы в казарме. Здесь пусто и тихо. Словно все замерло. И двухэтажные койки с идеальной линией белых подушек и серых одеял, и табуретки, по две у каждой койки, и пустые пирамиды для винтовок. И дневальный стоит и не моргает».
С.В. Стариков
«Подворотничок – узенькая полоска белой материи. Ее надо подшить так, чтобы над воротничком гимнастерки выглядывала ровно на полсантиметра. Я отроду не держал иголки в руках. За несколько минут пальцы становятся будто решето».
Ф.С. Денисов
«Я до сих пор убежден, что важнейшая личность в армии – младший командир. Но до того, как попасть в армию, думал совсем иначе. Мне почему-то казалось, чем выше по званию командир, тем он страшнее для рядового бойца. Комбата следует бояться больше, чем комроты, а командиру полка или дивизии не следует попадаться на глаза. Младших командиров в моем воображении просто-напросто не существовало.
В своей святой наивности я думал, что стоит мне попасть в армию, как моей скромной особой сразу же заинтересуется по крайней мере полковник…»
Д.С. Горлов
«Мы не понимали, когда лейтенант спал. Частенько оставался с нами до отбоя, а утром, когда звучала команда «Подъем!», он уже был в казарме. Аккуратный, подтянутый, в чистом, словно только что отутюженном мундире – и ни намека на дремоту в спокойных глазах. Идет между койками, а мы поскорее стараемся встать в строй».
Ф.Т. Капустин
ПАМЯТКА СОВЕТСКОГО БОЙЦА
«За наших матерей, жён и детей! За нашу честь, свободу и любимую Родину! Вперёд на полный разгром фашистских захватчиков! Вперёд на Запад! Там ждут нас советские люди, временно оказавшиеся под ярмом фашистов. Там ждет нас решающая победа над немецко-фашистскими захватчиками.
Не давайте фашистам покоя ни днём, ни ночью. Изматывайте их физически и морально. Беспощадно уничтожайте их везде и всюду.
Сила армии – в дисциплине. Крепкая воинская дисциплина – залог победы в бою. Будьте дисциплинированными бойцами. Помните, что приказ командира – закон».
ПАМЯТКА НЕМЕЦКОГО СОЛДАТА
«Помни и выполняй:
…Нет нервов, сердца, жалости – ты сделан из немецкого железа. После войны ты обретешь новую душу, ясное сердце – для детей твоих, для жены, для великой Германии, а сейчас действуй решительно, без колебаний.
… У тебя нет сердца и нервов, на войне они не нужны. Уничтожь в себе жалость и сострадание, убивай всякого русского, не останавливайся, если перед тобой старик или женщина, девочка или мальчик. Убивай, этим самым спасёшь себя от гибели, обеспечишь будущее своей семьи и прославишься навек.
…Ни одна мировая сила не устоит перед германским напором. Мы поставим на колени весь мир. Германец – абсолютный хозяин мира. Ты будешь решать судьбы Англии, России, Америки. Ты – германец, как подобает германцу, уничтожай все живое, сопротивляющееся на твоем пути, думай всегда о возвышенном – о фюрере, и ты победишь. Тебя не возьмёт ни пуля, ни штык. Завтра перед тобой на коленях будет стоять весь мир».
* * *
«У меня в руке была граната. Лейтенант пропустил меня вперед – видимо, стерег мою гранату.
– Дайте сюда гранату!
Я протянул ему руку. Он с силой прижал блестящий цилиндрик и, побледнев, сказал шепотом:
– Пускай.
Я пробовал развести пальцы, но они не слушались. Они оцепенели.
– Не могу, – сказал я с отчаянием, мне казалось, что граната прикипела ко мне навеки.
Тогда лейтенант начал сам разгибать пальцы. Друг за другом, пока не освободил гранату. Размахнулся, крикнул, упал.
– Ложись!
Граната катилась по дну оврага. А я стоял, не осознавая, что делать. Над головой моей прошуршали осколки.
Ноги мои подкосились, я сел на землю.
Трясся всем телом и плакал.
Это были мои первые и последние за всю войну слезы».
И.К. Чеченев
«Была еще мука – спортивная площадка. Большинство нашего взвода составляли выпускники средней школы. Со спортом мало кто дружил. И вот я стою перед строем худой, как заброшенный хозяевами щенок…»
Н.И. Панарин
«Что такое мокрая от пота гимнастерка, нам было известно. Нас уже гоняли маршем через овраги и холмы, не взирая на дорогу. В таком темпе не каждый спортсмен выдержит. Когда легкие и горло огнем горят. И как не разеваешь рот, воздуха не хватает. Хочется упасть на землю – и дышать, дышать, пока грудь немного остынет. А впереди Берлин…»
А.П. Егоров
«Сколько лет существует армия, столько же звучит над ней песня. Конечно, мы точно не знали, какие песни пели в те далекие годы, но у нас были свои боевые песни».
А.П. Шамаев
«Война началась для нас не свистом пуль, не взрывами мин и снарядов, а нескончаемыми маршами, рытьем траншей и окопов…
Второй раз мы встретились с вражескими самолетами за километр от переправы. Не успела отзвучать команда «Воздух», как прямо над головой с ужасающим воем и свистом пронеслись самолеты.
Тяжело рыть окопы…
Сколько мы их оставили после себя за годы войны. Вгрызались в твердую неподатливую землю. Короткими шанцевыми лопатами, а над нами сгущалась ночь. И из темноты возникала то фигура помкомвзвода, то лейтенанта, то комроты, и звучало, звучало одно и тоже:
– Не спать! Не спать…»
П.Е. Глазков
«Сначала я увидел Вано. Он словно прятался от самолета. Прикрыв голову каской, упав лицом на руки. На каске зияла кровавая рана, руки были в крови.
Второй мой товарищ лежал немного дальше, перевернувшись на спину.
Смертельная строчка прошила ноги и живот. Он так и умер с раскрытым от крика ртом. Он истек этим криком, как истекают кровью.
А из руки, намертво сжатой ладони, тоненькой струйкой стекала перетертая в пыль земля.
А земля ссыпалась, ссыпалась, ссыпалась бесшумно и жутко, словно убитый весь был наполнен пылью и истекал ею на хлебную ниву».
Е.И. Довбнев
Реквием
Нас давно уже нет,
Наши внуки почти постарели…
Мы шагнули в рассвет,
Обернувшийся вечностью вдруг.
Нас давно уже нет,
Слишком многого мы не успели,
Обожженные криком атак
И свинцовых безжалостных вьюг.
Молча свечи, как звезды, зажгите…
Мы шагнули в рассвет,
Чтобы он никогда не погас.
Люди, помните всё,
И живите. Живите… Живите!
В мире, нами спасенном,
Просто помните нас…
Павел Любимов
